5 КРАДЕННЫХ МИФА АРМЯНСКОЙ ЦЕРКВИ. (МИФ 3)
В исследовании Мифа 2 «О первом христианском государстве» мы разобрали, что государственное образование раннего средневековья под названием Армения не было первым государством, принявшим христианство в качестве официальной религии. Таковым было античное царство Осроены со столицей в Эдессе ( Урфа), а первой христианской династией были Эдесские цари из династии Абгарей – арабского происхождения. Теперь рассмотрим другие компоненты этой истории, а именно КАК и КЕМ было принято христианство в Армении (речь идёт об исторической области “Армения”, которая находилась в Малой Азии); можно ли называть этот процесс актом независимого государства; и какое отношение эта история имеет собственно к армянам как к этносу; а также – тайну даты христианизации Армении.
Вообще армянскую историю можно смело назвать сборником «Мифы народов мира», и в случае с христианизацией Армении мы сталкиваемся с присвоением мифологизированной истории еще одного славного народа древнего Востока – парфян.
ПЕХЛЕВАНЫ ТУРАНА
В этой истории у нас два главных действующих лица – «царь Армении» Трдат III и первосвященник Григорий Просветитель, а также один свидетель – впервые рассказавший житие Св.Григора, историк Агафангел. Разберемся какое они имеют отношение к армянам.
Царь Трдат III , сын царя Хосрова принадлежал к парфянской династии Аршакидов, создавших действительно великую империю, на которых следует остановитсья подробно. По происхождению Аршакиды – выходцы из Средней Азии, с территории сегодняшнего Туркменистана. Этническую базу парфян составляли кочевные племена – парны и саки, а ареал их проживания именовался Тураном. Так их страну называет в своем «Шах-намэ» и выдающийся Фирдоуси, противопоставляя парфянскую эйкумену Туран персидскому Ирану. В 3 в. до н. э. парфяне прогнали из Ирана греко-македонян Селевкидов и создали обширную империю, простиравшуюся от Сирии и Малой Азии на западе, до гор Гиндукуша на востоке. Столицей империи в противовес персидскому Персеполису была избрана жемчужина древней Мидии Экбатана, нынешний Хамадан.
За 500 лет правления ирано–эллинским культурным ареалом парфяне восприняли многие элементы как одной, так и второй цивилизации. Парфяне правили многонациональной и как бы мы сегодня сказали мультикультурной империей. Для эффективного управления западными областями (семитские и эллинизированные народы) они использовали в качестве языков межнационального общения греческий и арамейский, а на Востоке подходила иранизированная версия собственного языка – пахлави. Этот же термин (Пахлаван, что значит парфянин, отсюда слово – пехливан) использовался и для самоидентичности. Усиливал самоидентификацию парфян– туранцев и культ Митры, выделявший их из персидского и другого ирано-язычного населения страны, исповедовавшего различные формы зороастризма. На это указывают и самые популярные имена аршакидских правителей – Митридат (данный Митрой), сократившееся до Трдата.
Являвшийся меньшинством среди народов обширной империи, практически весь этнический ресурс парфян использовался в качестве кузницы военной аристократии, одновременно становившейся правителями различных вновь завоеванных областей. Персидский же этнический элемент составлял костяк административной бюрократии и жречества. Кстати, эта модель управления, заложенная в парфянскую эпоху, будет реплицирована в ходе всей истории дальнейших завоеваний Ирана – элита тюркских этносов из Средней Азии (сельджуки, огузы) и Азербайджана (кызылбаши, каджары) будут составлять ядро правящей династии и армии, а персы – идти в бюрократию и духовенство.
В соответствии с иерархией парфянских родов, старшие Аршакиды правили империей как шахиншахи, а младшие ветви династии – правили в крупных имперских областях. Вместе они составили так называемые Семь великих домов Парфии. Так, в Сакастане (от племени саки, нынешний Систан) правил дом Суренов; в области Парфия со столицей в Ниса (нынешний Турменистан) – дом Парни, в Гиркании (в переводе с персидского – «земля волков», нынешний иранский город Горган) – дом Каренов, областью Рей – дом Мехранов. Аристократические дома периодически участвовали в войнах кланов за престол Парфии, однако вместе противостояли основным противникам – Риму и реваншизму покоренных персов-зороастрийцев. В зависимости от силы столичных Аршакидов – великие дома пользовались различной степенью автономии, но подвластные им земли оставались частью общего для всех государства Парфии. Подчеркивала связь кланов с единым государством приставка Пахлав – например Сурен-Пахлав или Сурен – Парфянин.
В 1 веке н.э. ветвь парфянского клана Карен-Пахлавов, проигравшая в битве за столичный престол и титул «шахиншаха», удовлетворилась местом местного князька в самой западной из провинций империи – Армении. Как и во всех имперских историях, с ослаблением власти метрополии на закате Парфянской империи, со временем автономная власть провинциальных Аршакидов – Карен Пахлавов, периодически усиливалась. Благодатную почву для сепаратизма создавало и то, что эта парфянская провинция граничила с заклятым врагом туранцев – Римом. Соотвественно, для закрепления областной самостоятельности Аршакиды Армении уже со 2 в.н. приняли тактику балансирования между римскими императорами и отцовской династией, правившей в Парфии. Такое балансирование в частности проявлялось в религиозной ориентации правителей Армении – их культ Митры из первоначально восточного становился все более похож на римского Гелиоса. В результате вместо некогда простой религии кочевников, поклонявшихся солнцу, возникла оккультная система «таинств Митры» – так называемый западный Митраизм, который в 4 в. составит серьезную конкуренцию христианству в выборе Римом государственной религии.
Однако вернемся к истории с христианизацией парфянской провинции под названием Армения в начале 4-го века (в 301 или по другой версии в 314 г. – с этим предстоит разобраться отдельно). За 75 лет до описываемых событий, столичная ветвь Аршакидов была низвергнута в результате персидского реванша, установившего на троне шахиншаха Ирана династию Сасанидов. Надо сказать, что иранцы – Сасаниды считали туранцев – парфян чужеродным (не–персидским) элементом, но и не считаться с крупной аристократической прослойкой старого режима, да к тому же составлявшей костяк армии, они не могли. Поэтому низложив в 224 г. отцовскую парфянскую династию Аршакидов в центре, Сасаниды постарались инкорпорировать аристократию семи кланов в государственный аппарат новой империи. Так, младшие ветви парфянских царей продолжали править в бывших провинциях – в частности, в Армении, Иберии, а затем и в сопредельной Парфии – Кавказской Албании.
Методом интеграции парфянской знати в сасанидскую иерархию была избрана старая персидская тактика ассимиляции – идеологическим инструментом которой выступала политика насаждения зороастризма. Выходя за временные рамки нашей темы отметит, что религиозно-культурное влияние была апробированным инструментом иранской государственности для ассимиляции завоевателей. Этот метод еще не раз будет применена и в будещем. До парфян – «мягкая сила» персам иранизировать огромные не-персидские области державы Ахеменидов, а после – завоевавших Иран греко-македонян. После парфян – это же метод для реинкарнации иранского характера государственности будет успешно применен к арабам-мусульманам и туркам-сельджукам. И единственным этносом, который не только завоюет исторический ареал древних персидских империй, но изменит религиозно-культурный ландшафт Ирана будут предки азербайджанцев – огузские племена, объединенные в религиозно-воинский орден кызылбашей. В этом объединении возродится также и дух несломленных Сасанидами парфян. Но все это будет тысячелетие спустя.
ВЕНДЕТТА ПО-ПАРФЯНСКИ
А в середине 3 века – парфянские великие дома разделились на три части. Те, которые владели уделами во внутрених частях империи – приняли ужесточенную версию зороастризма, став зелотами Сасанидского режима. Не принявшие – ушли как можно дальше от центра возрожденной Персии – за Аракс, в Арран – Албанию, и за Каспий – на историческую прародину. Здесь аристократия этого государствообразующего этноса укрепили Кавказскую Албанию, образовав новую правящую династию Мехранидов ( родственников парфянских правителей Рея). А за Каспием – благородные солнечные воины связали свою судьбу с вольным и гордым народом огузов, заселявшими теперь исторический парфянский хартлэнд.
И наконец, третью группу составила так называема «римская партия», аршакидские аристократы, которые в борьбе с сасанидскими, которых они считали узурпаторами, избрали в союзники бывших заклятых врагов – римлян, которые теперь, в соответствии с законами геополитического наследования «Восток-Запад», стали врагами Ирана. Естественным центром притяжения этой партии стала самая западная, провинция теперь уже Ирана – Армения. Во первых область была наиболее удалена от контрля Сасанидов, во-вторых, здесь продолжалось наместничество родственных Аршакидам Карен-Пахлавов.
Местным Аршакидам удавалось пока сохранять свою автономию путем многовекторной политики, что выражалось в крене то в сторону Рима, то Ирана. Соответственно и в религии правящяя династия была далека от подвижничества – преференции в культовой сфере уже давно зависела от того, вассалитет по отношению к какой империи был на данный момент важнее. Соответсвенно древний культ Митры кочевал между привычным дуализмом зороастризма и идолами римского патеона.
Понимание того, что рано или поздно, закончив с консолидацией власти в центральных областях, Сасаниды доберутся и до окраинных владений бывшей Парфии, в начале 3 в., сподвигло Аршакидов Армении, для защиты своей власти, перейти под протекцию Рима. Это выражалось, в частности, в том, что прежде, чем возглавить эту область кандидаты в «князья Армении» проводили свою молодость заложниками при дворцах римских императоров. Несколько десятков лет в Риме проведет позже и сам Трдат III.
Но римская протекция не помогла – ожидаемая консолидация Сасанидами власти над провиницей Армения началась при отце Трдата – парфянском князе области Хосрове. Объединив вокруг себя римскую партию аршакидских родов, он отчаянно сражался против Ардашира Сасанида. Последний применил против него старинную имперскую тактику персов – стравливания внутренних группировок врага. Для этого был использован перешедший на службу к Сасанидам некто Апак из рода Суренов, относившихся к «иранской партии парфянской знати» и владевших при прежнем режиме Сакастаном (Систаном). Коварные Сасаниды использовали тут фактор тщеславия – Сурены считали себя знатнее Каренов, согласно преданиям их предок короновал самого основателя Парфии, а их бывший удел Сакастана был главной провинцией Парфянской империи.
Как бы то ни было, по поручению Сасанидского царя Шапура I, Апак сближается с Хосровом и совершает убийство предводителя «римской партии» Каренидов. Согласно летописям – взамен этой услуги Апаку было обещано восстановление в правах владетеля Систана. Как и рассчитывали Сасаниды, в результате убийства провинция оказывается в хаосе. Верные Хосрову войска вырезают Апака и всю его семью, за исключением сына, носившего родовое имя Сурен. Верные люди клана устраивают побег младенца в Каппадокию. Но и римская партия не чувствует себя в безопасности. Несмотря на то, что убийца наказан и опасность вроде бы нейтрализована, согласно тем же летописям, сторонники Хосрова спасают его сына, увозя Трдата ко двору союзника Каренов римского императора Галения.
Что же произошло на самом деле? Анализ скупых летописных сведений позволяет реконструировать реальную картину происшедшего. Скорее всего, убийство Хосрова привело к кровавой разборке и взаимному ослаблению «иранской и римской партий» парфинской знати в Армении – результат, на который и рассчитывали Сасаниды. Иначе после наказания убийцы своего предводителя – римская партия возвела бы на армянский престол сына Хосрова, а не укрывала бы его в Риме. В то же время то, что и Апаку, в качестве вознограждения, не была обещана должность сатрапа в Армении показывает, что у Сасанидов были планы прямого контроля над стратегически важной областью на границе с геополитическим противником. Результатом интриги стало – обезглавливание обеих партий, что привела в целом к ослаблению позиций парфянской знати в области. Это подвтерждается и результатом всей этой истории –в конечном итоге Сасаниды подчиняют область Армения и устанавливают там прямое правление – на провинциальный трон взамен парфянским усаживают персидских принцев и область на целых 40 лет переходит к Ирану. Еще одним следствием этой истории стало то, что Сасаниды не только не вознаградили самого своего прокси Апака – в связи с его гибелью при выполнении задания. Не был поощрен и его род – иначе сын Апака как единственный выживший потомок, был бы взят под иранское царское покровительство, а не нашел бы прибежища в римской провиниции Каппадокия. Логично также предположить, что парфянская знать Армении вынесла из всей этой истории два важных урока.
Первый – если Рим готов признать за ними право политической и религиозной автономии, то сасанидское правление означает верный путь потери не только самостятельности , но и собственной идентичности. Второе – для сохранения этой самой идентичности – необходимо отказаться от межклановой вражды.
Шанс для реванша появился через 40 лет, когда фортуна в римско-иранских войнах сменила вектор и Рим отвоевал Армению у Сасанидов. Следуя давней тактике управлять завоеванными областями через имеющую местную поддержку династию, римляне восстанавливают власть клана Каренов. В 287 г. на областной престол возводится воспитанный Римом и полностью романизировавшийся, друг императора Диоклетиана и сын Хосрова, Трдат. Лояльность Трдата должна была гарантировать империи безопсность от Ирана. Однако противостояние с персами на этом не заканчивается. В стремлении вновь взять под свой контроль приграничную провинцию, в 296 г. шахиншах Нарсес вторгается в Армению. Трдату приходится отступить. Война закончилась лишь в 298 году подписанием мирного договора в Нисибисе, по которому Сасаниды признали Армению (как показала история временно) римским протекторатом, а Аршакидов ее правителями. Естественно Трдат, чей властный статус целиком зависел от имперской защиты, полностью ориентировался на Рим – политически, культурно и естественно религиозно.
Возврщение кланов
И вот тут, согласно легенде, происходит самое интересное. Ко двору вернувшей власть «римской партии» Каренов, прибывает сын кровного врага этой партии, вывезенный из Армении в младенчестве Сурен. Правда приняв к тому времени христианство, он теперь именовался Григорием. Пока просто Григорий Паргев (то есть Парфянин). Вспомним, что Григорий и сам сформировался в римской провинции Каппадокия. Только в отличие от Трдата, выросшего в центре римского язычества, Григорий проникся другим мировоззрением, находившимся на подъеме в римской империи, особенно в ее восточных провинциях. Согласно летописям, проникся истово – чему видимо, способствовали и детские воспоминания о предательстве его семьи как митраистами, так и зороастрийцами.
На что же рассчитывал сын бывшего предводителя «иранской парфянской партии», отправляясь в Армению – в логово своего врага? Во-первых, он был практически кровником укрепившегося в Армении Трдата. Во- вторых христианство все еще было преследуемой в Риме верой, а Трдат – верным исполнителем воли императора. В – третьих, окружению Трдата, состоявшего из «римской партии» его отца, узнать истинную личность Григория не составляло труда. Что же сподвигло выжившего наследника «иранской партии» парфян пойти? Должны же были быть у Сурена – Григория какие-то практические соображения, чтобы подвергнуть себя тройному риску? Не указывает легенда нам и на сакральные призывы к такому шагу – никакого намека на соответсвющее видение или откровение.
А потому обратимся опять к исторической логике. Но прежде необходимо чуть подробнее остановиться на внутренних процессах, происходивших в самих Риме и Иране за те сорок лет, которые Трдат провел в Риме, а Сурен-Григорий в Каппадокии.
В период прямого управления Арменией, в Иране произошли две фундаментальные перемены. Во-первых, усилиями мага Картира, зороастризм из просто ведущей религии новой династии превратился в государственную церковь, а жречество – во вторую ветвь власти. Соотвественно легитимность Сасанидских императоров, до этого считавшихся «ленивыми зороастрийцами», теперь напрямую зависела от того, насколько рьяно они выкорчовывали другие религии. Во-вторых, по примеру области Армения и другие провинции страны также перешли под прямое управление назначаемых шахиншахом вельмож. Так, до восхождения на Сасанидский престол Нарсес был губернатором Армении, а до этого – правителем Систана, к которому вернулась пальма первой области страны. Для парфянских великих домов, оставшихся на сасанидской службе – это означало потерю статуса наследственных правителей родовыми уделами и переход в разряд служивой аристкратии. Для одного конкретного отпрыска некогда первого парфянского дома Суренов – это означало личное предательство от Сасанидов. Жертвы семьи оказались напрасной, а вера отцов преследовалась вековым врагом Турана. Вдобавок к этому, для его новообретенной веры этот враг был еще и фанатичным язычником. И теперь смысл жизни и цель религиозного служения этого сына Суренов совпали – защита своего народа (сохранившихся в Армении парфянских кланов) от иранизации и полного исчезновения. Как уже догадался читатель этим представителем клана Суренов и был Григорий Парфянин, будущий Посветитель.
Но как этого достичь ? Государственной независимости, способной защитить парфянские кланы от ассимиляции в Армении, не было. В то время, как согласно Нисибскому договору, к Риму отходила Месопотамия, а Иберия получала независимый статус, область Армения признавалась полунезависимой, с признанием совместного влияния Рима (как гаранта наследственного правления «римской партии» парфян) и Ирана (в составе которого эта область продолжала номинально оставаться). Последнее еще раз подтверждает, что ни о какой государственности Армении речи не было и «армянский вопрос» в раннем средневековье означал лишь одно – какова будет ориентация правящей в области династии. Не мог выступить гарантом парфянской идентичности и митраизм – чересчур аморфный и имеющий общие корни с зороастризмом, да к тому же без сильной культовой организации. Такой организацией могла выступить пассионарная христианская церковь, активно развивающаяся в Риме, но пока гонимая.
Но империя вечного города тоже на месте не стояла – в эти десятилетия там также происходят динамичные перемены. Во – первых, в империи подспудно укрепляется новая вера. Христан все еще продолжают бросать на съедение львам, их имущество конфискуется, но все больше образованных христиан просачивается в государственный аппарат и провиницальные элиты.
Во- вторых, наиная с 293 г. в Риме усиливаются центробежные тенденции и на 20 лет устанавливается тетрархия, т.н. четверовластие. Согласно этой системе управление восточными и западными областями империи делится между двумя императорами-соправителями, при каждом из которых назначается еще и цезарь – преемник. Естественно, вокруг каждого из указынных центров власти, начинают формироваться партии сторонников и разгорается борьба за власть. И все чаще претенденты на римский трон начинают использовать политику послабления в отношении христиан для расширения круга сторонников в борьбе за власть. Естественно чтобы ослабить социальную базу своих противников, противоположные партии периодически устраивали на адептов новой веры гонения. Последней масштабной кампанией репрессий было проведенное Диоклетианом в 303-311 г.г. так называемое «Великое гонение» христиан – отраженние которого на локальном уровне нашло в армянской легенде о бесчеловечном убийстве Трдатом монахинь-репсимянок.
Этот процесс борьбы за симпатии христиан привел к тому, что в 311 г. пришедший на смену Диоклетиану император Галериус издал так называемый Эдикт Толерантности, положивший конец официальной политке преследования христиан и открывшее путь к окончательной легализации христианства в подписанном в 313 г. известном Миланском эдикте.
Установление тетрархии (293 г.) как раз совпало с водворения ставленика римской партии парфян Трдата в области Армения. И одним из 4-х цезарей стал христианский симпатизант Констанций, отец будущего императора Константина Великого, даровавшего христианам свободу вероисповедания.
Этот же период, после подписания пораженческого Нисибского мира, в Иране характеризуется внутренней феодальной смутой, длившейся целое дестилетие – до 309 г. Таким образом для парфянских кланов в Армении декада 398-309 явилось «окном возможности» – шансом для укрепления своей власти и, учитывая предыдущий опыт, для подготовки к неизбежному реваншу Ирана, на этот раз более централизованного и исповедающего религиозную нетерпимость.
И как раз в это же время в Армению прибывает законный наследник бывшей иранской партии парфян, разочаровавшийся в Сасанидах и рьяно увероваший во Христа – Григорий.
Крестный отец кланов
Теперь зная всю международную обстановку вокруг парфянских кланов Армении, мы можем предположить несколько версий, которые могли стать реально историческими причинами рискованного возвращения Григория Парфянина к своему народу. Теоретически с учетом существовашей на тот период обстановки, можно выдвинуть три версии, объясняющие риск Григория.
Версия 1. Приезд мог быть связан с планами Сасанидов, решивших повторить тактику полувековой давности возвращения Армении через активацию своей пятой колонны в области. Тем более что у шахиншаха Нарсеса (правившего Арменией более 20-ти лет) осталось в провинции немало сторонников. Нужен был лишь только легитимный лидер «иранской партии» – пусть даже христианин. Тем более, что именно в этот период Нерсес смягчает внутри-иранскую политику в отношению христиан.
Версия 2. Аристократы из клана Сурен, не оставившие властных амбиций, пригласили Григория самостоятельно. Обманутые Сасанидами полвека назад и теперь вынужденные принять первенство вернувшихся из эмиграции Каренов, они решили объединиться против митраистов Каренов под флагом христианства.
Версия 3. Наконец, возвращение Григория в Армению могло быть поддержано «про-христианской» группировкой римской элиты. Рассматривая Трдата как «человека Диоклетина», к тому же придерживавшегося римского митраизма (который не забудем, как раз в этот период находился в конкуретной борьбе с христианством за право имперской религии), эти круги были заинтересованы в собственной партии в ключевой пограничной провинции. И Григорий, выходец из все еще влиятельного клана парфянской знати Суренов был вполне подходящим кандидатом для создания такой партии.
Забегая вперед отметим: с учетом, того как эта история закончилась – иранского следа в возвращении беглого наследника Суренов все-таки не было. Как мы помним из легенды, вначале миссия Григория была безуспешной. Расшифрованный Трдатом III, он был обречен на гибель и выжил лишь чудом (думается не без помощи соплеменников из клана Сурен). Хронологически – тюремное заключение Григория, по-видимому, совпало с годами «Великого гонения» Диоклетина против христиан. Однако постепенно христианская партия берет верх, а затем в имперском центре происходит реабилитация христианства. На Западе со-правителем Лициния, друга покровителя Трдата, становится Константин, а на востоке император Галериус издает свой Эдикт Толерантности. Эти тенденции свидетельствовали, что обе партии делают ставку на новую религию, и в собенности на ее пассионарных адептов. Кульминацией этого процесса становится Миланский эдикт, подписанный императорами Запада и Востока. На фоне тектонических изменений в центре происходит и прозрение Трдата – на локальном уровне. Тем более что примирение с Григорием означало и решение вопроса объединения парфянской элиты.
Здесь необходимо сделать небольшую оговорку. Не случайно, вопреки исторической логике, армянское мифотворчество упорно сдвигают эти события на локальном уровне на десятилетие назад. О причинах такого «удревления» мы поговорим чуть ниже. Эту же часть разбора легенды о Св.Григории завершим оценкой того исторического значения, которое крещение ставленика Каренов Трдата наследником Суренов – Григорием, имело для парфянской элиты. Именно парфянской элиты, а не всего населения (в том числе и хаев) Армении подтверждение чему увидим чуть ниже.
Итак, христианизация положила конец распре и оформила объединение двух древних влиятельных домов Пахлавов, как минимум, в диаспоре. Условием этого примирения стало фактическое разделение высшей власти между конкурирующими домами: светская власть осталась у князей из дома Каренов, а князьями церкви стали – наследники Суренов. Григорий стал не только Первосвятителем, но и был назначен епископом армянской области (Кстати, рукоположен он был старшим епископом из Кесарии, так что ни о какой независимой армянской церкви тогда речи также не было). Прямые наследники Григория занимали пост Епископов, а потом и католикосов Армении вплоть до середины 5 в. и сошли со сцены вместе с прекращением светского правления рода Карена. В этом, кстати, парфянские аристократы повторили процесс, происходивший на их большой Родине – в Иране, где как мы помним зороастрийское жречество тоже стало второй ветвью власти.
Последствия принятия в Армении христианства, в свете исторической логики, говорят в пользу именно второй гипотезы, выдвинутой выше – акт крещения явился результатом процесса этнополитической консолидации парфянской элиты. Объединения как перед лицом угрозы иранской ассимиляции, так и с целью усиления геополитического союза с Римом. Как всякое значимое религиозно-историческое событие древности, этот акт, естественно, был приукрашен в легендарных тонах. И в этом деле тоже явственно просматривается парфянский след. Впервые история была записана другим парфянином –Агафангелосом, дальним потомком Григория. В форме агиографической легенды в традициях сирийской церкви, являвшейся для Армении основным источником христианской традиции. Христиане Армении целых сто лет использовала религиозную литературу сирийской церкви на арамейском языке. Этот же язык хорошо понимали парфяне – ведь он был одним из официальных языков империи их предков. Через арамейские источники ассирийской Эдессы в легенду о Св.Григории перешел и «мотив чудесного излечения царя святым» – вспомним исцеление Св.Фаддеем осроенского царя Абгаря. Представитель Суренов Агафангелос лишь чуть-чуть скорректировал ее – в парфянской версии Трдат впадает в болезнь безумия, которое в древности называли «свиным рылом». А может это была маленькая месть Сурена Агафангела Карену Трдату – отголосок древней конкуренции парфянских родов.
При чем же во всей этой истории армяне, а вернее племя хаев (хайков), населявших область в означенный исторический период? Были ли они там вообще, если во всей этой чисто парфянской истории нет ни одного персонажа – этнического армянина? Скорее всего были. И по мнению многих историков, исповедовали зороастрийство. А религиозная реформа Св.Григория, носившая элитный характер, их не коснулась. Этому можно найти немало свидетельств и в последовавших событиях, если, конечно рассмотреть их через призму исторической логики, а не мифов.
Но главным свидетельством, как это ни парадоксально, лежащим на поверхности, является не что иное, как изобретение армянского алфавита. А вернее необходимость его разработки. Ведь его как раз и разработали для того, чтобы носители хайского языка могли приобщиться к христинаству. Для этого в Эдессу (Опять Эдесса!) был отряжен секретарь аршакидского правителя Месроп Маштоц. И он провел там не один год, пока путем сопоставления разных письменных систем, сумел в 405 г. составить компилятивный алфавит, соответствующий звучанию армянского языка.
Выходит целых сто лет, то есть со времени крещения армян в 301 г. (как утверждает армянская историография) и до изобретения армянской письменности в 405 г. необходимости перевода Библию для народа, принявшего христианство не было. Так выходит по логике самих же армян. В виде исключения, согласимся с логикой древнейших. Не было такой необходимости. По той простой причине, что народ принявший христианство – это парфяне, а не армяне. Парфянская элита области свободно владела как арамейским, так и греческим языками – двумя основными языками меж-имперского общения в Парфии и двумя же основными языками раннехристианской письменности. А хайи этими языками не владели – иначе зачем же 100 лет спустя изобретать алфавит для перевода Библии с арамейского на армянский.
Другое подтверждение того, что Св. Григорий крестил парфян, а не армян нам дает свидетельство очевидца – и не какого-нибудь, а константинопольского патриарха Аттика. В своем письме католикосу Армении в связи с направлением к последнему Месропа Маштоца для использования новоизобретенного алфавита в деле христианизации местного населения он пишет :
«Воздаём большую благодарность Богу за твою добрую славу посреди такого варварского народа, но не освобождаем от обвинения в том, что ты не сразу вспомнил о любезности (нам) твоих блаженных отцов Нерсеса и Григора…»
То есть католикос области Армения и сама паства его в этом обращении относятся, к разным выражаясь современным языком, этносам. Отцы священника, поставленного «посреди» армян – это Нерсес и Григор – представители парфянской аристократии. А народ, которому только предстоит ознакомиться с христианством – это неведомые патриарху варвары. Варварами, с точки зрения Византийской церкви, ставшей к тому времени государственной – были не-христиане. И конечно, патриарху даже не известно, что речь идет об армянах, он их просто называет «варварским народом».
Для опровержения теории элитного (парфянского) характера христианизации Армении, армянская историография цепляется как за соломинку за фактор даты крещения Трдата. Армянская историография не случайно настойчива в том, что крещение состоялось в 301 г. В этот период фанатичное преследование христиан (на Востоке – зороастрийским Ираном, а на западе – языческим Римом) достигло пика. И, по логике древнейших, крещение в такой международной обстановке – могло быть только актом независимого государства, выражением воли созревшей для света истины нации. Разбору этого мифа армянской церкви будет посвящена ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ нашего исследования.
( Продолжение следует )
Автор: Эльшад Искендеров, Чрезвычайный и Полномочный посол АР.
Comments are closed.